Много ли среди народов благородных?

Много ли среди народов благородных?

Ах, этот странный соблазн, напоминающий притязания дворян прошлого — отыскать для себя предков познатнее, продлить свой род в глубину веков.

Каждый из нас, право же, знатен до того, что дальше некуда; библейская традиция возводит нас к Адаму и Еве, жившим, по православной версии, семьдесят пять веков назад; по подсчетам одного епископа, принятым англиканской церковью, всего шестьдесят столетий назад; по католическому же варианту и того меньше (на несколько десятилетий), но в любом случае довольно давно.

Эволюционная же теория отпускает нам, по крайней мере, 40—50 тысяч лет, если считать с появления человека современного вида, полтораста тысяч — ежели начать с неандертальца. И, по крайней мере, три миллионолетия назад наши предки выделились в отдельное семейство «человечьих» — гоминид. Рядом с этими сроками периоды существования отдельных народов кажутся мимолетными — при всей относительной устойчивости этнических образований по сравнению со многими другими общественными группировками людей.

Каждый народ имеет право гордиться своей историей — но следует ли относить продолжительность этой истории к числу непререкаемых ее достоинств?

Можно ли сказать, что евреи, армяне или грузины, этносы, известные истории уже много более двух тысяч лет, уже поэтому «лучше» молдаван или русских, история которых как сформировавшихся этносов, безусловно, намного короче? А те в свою очередь «лучше» узбеков, чье формирование как особого этноса завершилось с приобретением общего имени «только» в XVI веке? А узбеки «лучше» хакасов, которым, как сложившемуся народу, всего несколько десятилетий? Не будем же мерить народы по правилам, которые давно устарели даже для отдельных людей.

Своей истории каждого народа предшествует куда более долгая история этносов, в состав которых входили предки людей, в конечном счете, этот народ составивших. И восходит она постоянно, как мы уже напоминали, к рубежу, на коем возникли I-е люди, - рубежу, пролегшему далеко за пределами исторической памяти.И посему одинаково верны утверждения "Нет родовитых народов" и "Все народы родовиты". Нам же, честно говоря, более нравится II-е из них. Любой народ имеет право гордиться тем в своем прошлом, что того заслуживает. Однако это влечет за собою для настоящего патриота и обязанность стыдиться в этом прошлом того, что стыда достойно. Британский автор Г. К. Честертон заметил, что он не может не чувствовать ответственности за дурные действия Великобритании по отношению к Ирландии именно поэтому, что горд некоторыми другими страницами английской истории. И объяснил это, воспользовавшись юридическим языком: нельзя принять наследство и отказаться при этом от выплаты долгов завещателя. Чем длиннее история, тем более в ней страниц не только лишь славных, но еще и достойных сожаления. Основное же - любой народ может гордиться своей историей: древний - древностью собственной, молодой - молодостью; норвежцы как правило с удовольствием вспоминают победоносные походы скандинавских викингов, грабительствовавших на побережьях Европы и Западной Азии, индейцы же славят миролюбие своих предков.А тот, кто пробует подклеить к прошлому собственного народа новые страницы, заполнив их при помощи своего раскованного воображения, похож на дворянина, подделывающего дворянские грамоты. Неминуемое разоблачение фальсификации не прибавит славы самому благородному семейству. Даже если эта фальсификация предпринималась с самыми лучшими намерениями или вообще была плодом союза искреннего заблуждения с невежеством. Тут поневоле вспомнишь помещика из чеховских миниатюр, повесившего у себя дома «фамильные портреты» с надписями «Адам Рубец—Качалов» и «Ева Рубец—Качалова».

Народы же в отличие от дворян не делятся на более или менее благородные в том, аристократическом смысле. Благородны — в значении, которое это слово получило в современном обиходном языке, — должны быть люди, заботящиеся о своем достоинстве и достоинстве своего народа.